Следственный комитет начал доследственную проверку по факту смерти двухлетней девочки в Судаки. Об этом сообщает Крыминформ со ссылкой на информацию старшего помощника руководителя Следственного управления СК России по Крыму и Севастополю Ольга Постнова.
«По факту смерти ребенка ведомством проводится процессуальная проверка с изучением всех обстоятельств произошедшего», – сказала представитель СК.
Ранее жительница села Дачное (городской округ Судак) Эльзара Османова опубликовала в социальной сети сообщение о смерти своей двухлетней дочери. «6 ноября 2020 года в 21.39 в городской больнице Судака умерла моя двухлетняя дочь, – написала она. – В медицинском свидетельстве о смерти указано, что она умерла от эндотоксического шока в результате неуточнённой пневмонии».
По словам матери погибшей девочки, ребенку не смогли вовремя поставить диагноз и оказать необходимую помощь. Женщина обращалась амбулатории села Дачное, где ребенку диагностировали ОРВИ, но состояние девочки ухудшалось. Мать приняла решение ехать в городскую больницу, где медики сделали назначение и отправили пациентов домой. В тот же день состояние ребёнка ухудшилось и мать повторно обратилась в больницу, где ребенок впоследствии скончался.
Мать погибшей девочки также сообщила, что в городской больнице Судака закрыли педиатрическое отделение.
В министерстве здравоохранения Республики Крым сообщили Крыминформу, что в Судакской городской больнице функционирует педиатрическое отделение на 15 коек – 10 коек круглосуточного пребывания и 5 коек дневного пребывания. «Педиатрическое отделение стационара укомплектовано согласно штатному расписанию: врач – 1,25 ставки (100% укомплектовано); средний медицинский персонал – 5 ставок (80% укомплектовано); младший медицинский персонал – 5 ставок (90% укомплектовано)», – уточнили в пресс-службе министерства.
Подробный, буквально поминутный рассказ матери погибшего ребенка, который она опубликовала в социальных сетях:
Меня зовут Османова Эльзара, я живу в с. Дачное, городской округ Судак, Республика Крым.
Это обращение – крик души!
06 ноября 2020 года в 21:39 в городской больнице города Судака умерла моя двухлетняя дочь — Османова Амина Аблякимовна, 21.08.2018 г.р. На данный момент по факту ее смерти проводится доследственная проверка.
Я верю, что привлечение внимания к случившемуся, поможет установить истинную причину смерти моего ребенка, виновные понесут наказание.
То, что случилось с моей девочкой, должно привлечь внимание республиканских и федеральных властей к ситуации с медицинским обслуживанием в Судаке.
За последний год в городском округе Судак открыли новую школу на 825 мест, детский сад на 100 мест, а педиатрическое отделение в городской больнице закрыли…
Быть может, если бы по прибытию в приемное отделение ее сразу осмотрел педиатр и измерил сатурацию, или была бы детская медсестра, которая смогла бы найти вену у двухлетней девочки, чтобы поставить капельницу, это спасло жизнь моей дочки…
Постараюсь сжато описать то, что происходило с моей дочерью. Хотя сама и сейчас помню все поминутно.
05.11.2020, во второй половине дня моя дочь, Османова Амина Аблякимовна, стала часто просится в туалет по малой нужде. Во время дневного сна моя мать, измерила ей температуру — была 37,2. Но, так как во время сна дочь часто немного потела, я измерила температуру позже ещё раз, вечером температура была 36,6. Дочь была активной, играла со старшим братом, они танцевали, но она по-прежнему часто просилась в туалет по-маленькому. Я отметила — за час она попросилась 4 раза, но помочилась только один раз.
Я позвонила своей родственнице, так как она медицинский работник, объяснила ситуацию, она сказала, что мне лучше утром обратится к педиатру, а сейчас сделать теплую водичку с перманганатом калия, дать половинку таблетки «нош-па». Дочь поела йогурт, от другой пищи отказалась. Ночью она проснулась, попросила посидеть в водичке, и снова заснула.
Рано утром 06.11.2020 (пятница) я собрала анализ мочи, и в 7:45 выехала в амбулаторию в с.Дачное (по месту регистрации), попросила принять без очереди, нас приняли. Я описала симптомы, врач «послушала» ребенка (провела аускультацию лёгких), посмотрела горло. Горло было по словам врача «красноватое», дочь делала вдох очень тяжело, но кашля не было. Сатурацию не измеряли. Мне выдали направление на общий анализ крови и мочи, сделали назначение. Следующий прием назначили на 09.11.2020 (понедельник).
В 08:15 мы сдали анализы мочи и крови в больнице г. Судака, я зашла в аптеку купила всё, что выписали. Дочь была вялой, бледной, съела 3 ложки кашки, я дала антибиотик, который назначили. На обед дочка съела 2 ложечки картофельного пюре. Всё также часто просилась в туалет.
В 15:00 забрав результаты анализов, я отправила их, вместе с назначением, всем медицинским работникам номера телефонов которых, у меня есть. Все сказали, что повышен ацетон и нужно отпаивать ребёнка, а завтра обратиться к педиатру.
В 17:30 у дочки начались рвотные позывы, она вырвала небольшое количество жидкости.
В 17:50 мы выехали в приемный покой Судакской больницы. Температура у дочки не поднималась — была 36,5. Ребенка осмотрел дежурный врач (врач общей практики), «послушал» лёгкие и посмотрел горло. Сатурацию не измеряли. Дочь вырвало ещё раз. Я спросила, почему рвота со слизью? Врач ответил: «Наверное желудок пустой». Я отметила, что у ребёнка странное дыхание, как будто-у неё что-то «стоит». На что врач мне ответил, что у детей нет такого понятия, как «стоит желудок». Назначил поставить клизму. Я возразила, что я не медицинский работник, и, если есть такая необходимость, пожалуйста, сделайте сами. На что получила ответ, что там, где клизменная, у них стоит ренгенаппарат, и вообще больница закрыта! Сделал противорвотный укол «церукал» с «но-шпой», в госпитализации отказал!
Мы вернулись домой, дочь снова вырвало со слизью, я испугалась, стала звонить всем знакомым медикам, просить, чтобы кто-то осмотрел дочку сегодня. Одна из знакомых во время телефонного разговора заметила, что дыхание у дочери не нормальное и сказала возвращаться в больницу. Амина просила пить, пила с жадностью, много, и снова всё вырвала со слизью.
В 19:20 мы вернулись в приёмный покой больницы г. Судака. Дочку на этот раз осмотрел хирург: пощупал живот и исключил аппендицит, после чего сказал: «Если мама настаивает на госпитализации, найдите место, положите». Дежурный врач акцентировал внимание, что «отделение закрыто». Вызвали педиатра, которого ждали около 40 минут.
Около 20:00 специально вызванный педиатр осмотрел дочь, посмотрел горло, «послушал» лёгкие, сказал, обращаясь к дежурному врачу «Если настаивают, положим, будем капать». Услышав это, я предложила: «Если Вы не можете поставить диагноз, дайте направление на Симферополь». В ответ я услышала: «Какая разница, где будут капать, в Москве, Симферополе, у нас — капельница одна и та же». Диагноз поставили – ОРВИ, ацитономическое состояние. Сатурацию не измеряли.
Дежурный врач спросил, есть ли хронические заболевания, я ответила, что ранее ребёнок серьёзно не болел, есть околоушной свищ, но мы его обследовали у челюстно-лицевого хирурга. Показала ему, так как он его сразу и не заметил.
Санитарка проводила в процедурную. Медсестра долго искала вену, найти не смогла, дочь просила пить и снова рвала. Просилась по-маленькому. Пришла ещё одна медсестра и медбрат, они втроем пытались найти вену, но так и не смогли поставить дочери капельницу. Нас отвели в палату.
Я заметила, что у дочки стали очень холодные ножки и ручки, пыталась её согреть. Внезапно у неё резко, в секунду изменился цвет глаз – с голубого в один момент стал коричневый. Я закричала, стала звать на помощь.
Медсестра и санитарка прибежали на мой крик, сказали: «Быстро бежим вниз в реанимацию!». В реанимации была другая медсестра, она сказала: «Ты что не знаешь какие тут лежат? Идите в перевязочную». На мой крик собрались все, кто был на смене. Положили дочь на кушетку в перевязочной, глаза у доченьки были открыты, пошла пена изо рта, лицо посинело. Я попыталась взять себя в руки, побежала за телефоном обратно в палату.
В 21:31 я позвонила мужу, он был у входа в отделение.
В 21.40 педиатр вернулся и зашел в перевязочную. Другая медсестра принесла мне воды и какие-то две таблетки, сказала выпить. Я сказала, что не слышу ребёнка, она ответила мне, что сейчас зайдёт и посмотрит, что с ним.
В 21.55 из перевязочной вышли педиатр и дежурный врач и сообщили, что они «не смогли спасти ребёнка». Я стала кричать, что в 21 веке от ОРВИ не умирают, на что педиатр сослался на околоушной свищ, сказав: «Вы же не знаете, какие тоннели были у свища». И они оба быстро удалились. Позже я спросила у медсестры куда делись врачи, она ответила, что они пошли на консилиум.
До приезда следователей (ориентировочно они прибыли около часа ночи), врачи больше не появлялись.
В медицинском свидетельстве о смерти указано, что моя дочь, Османова Амина Аблякимовна, умерла в 21:39 06 ноября 2020 года. Вскрытие показало, что она умерла от эндотоксического шока в результате неуточнённой пневмонии. Приблизительный период времени между началом паталогического процесса и смертью: эндотоксического шока – 30 минут, неуточнённая пневмония – 5 (!) дней. Судмедэксперт города Судак сказал мне, что левого лёгкого уже не было вообще, осталась только плёнка.
Возможно ли, что трое врачей могли не услышать, что лёгкое у ребёнка вообще не работает?
Аутопсийный материал отправлен для гистологического исследования. Результаты обещали выдать в декабре.
У меня есть старший сын, Османов Асан, ему сейчас 6 лет. Как и любой родитель, обращаясь за помощью к врачам, я хочу верить, что они — специалисты и они вылечат моего ребенка.
В городе, где количество детей растет, где открывают новые детские сады и школы, не может быть закрыто педиатрическое отделение в больнице!
Мою дочь не вернешь, но я хочу, чтобы проблема с медицинским обслуживанием детей в нашем городе была решена — с ней сталкиваются и другие люди!
Мы можем привлечь внимание!
Я прошу Вас в силу Ваших возможностей и активностей поделиться моей историей.
Надеюсь это поможет найти правду.
Кошмар! Такого красивого ребеночка потерять! Здесь одними соболезнованиями не обойдешься, необходимы кардинальные решения! И не только в медицине, во всех сферах деятельности местных органов. По любому поводу посылают в Симферополь, Феодосию и другие места. Россию-матушку уже задолбали санкциями, только за то, что сама не в состоянии была решать насущные вопросы, и заставили её решать свои проблемы, а не надеяться «на Дядю»! А чем наш Судак лучше, если он город, а не деревня?! Вместо решения внутренних проблем, больше внимания уделяем разным потусторонним «Тавридам», создающим дополнительные проблемы!..
Не хочется молчать, но и не знаешь какими словами выразить чувства… Кругом у нас бардак, начиная с власти, потому, что в цене у нас не профессионализм, а формализм, угодливость и показуха… Впрочем, к кому я обращаюсь...?
Основные признаки эндотоксического шока
ЦНС – энцефалопатия.
ЖКТ – холестатическая желтуха, эрозии желудка.
Кровь – ранняя нейтропения, затем нейтрофилия, ДВС, тромбоцитопения в 50%.
Почки – протеинурия, фокальный пролиферативный гломерулонефрит, острый тубулонекроз.
Метаболизм – гипер-, гипогликемия, гипертриглицеридемия, молочный ацидоз.
Органы дыхания – респираторный алкалоз, повышение альвеолярно — артериального градиента, респираторная мышечная недостаточность.
Причины смерти: полиорганная недостаточность (50%), стойкая артериальная гипотензия (40%), тяжёлая сердечная недостаточность (10%).
Лечение эш
Объём неотложной помощи при эндотоксическом шоке состоит в следующем:
Устранение признаков ОДН и острой сердечно-сосудистой недостаточности. По показаниям – перевод на ИВЛ.
Нормализация показателей ЦВД путём использования в/венных инфузий декстранов, кристаллоидов, глюкозы и других растворов под контролем ЦВД и почасового диуреза.
Коррекция основных показателей КЩС и водно — электролитного баланса
Антибактериальная терапия (необходимо помнить, что назначение бактерицидных антибиотиков может усугубить течение шока, поэтому необходимо использовать бактериостатические препараты).
Купирование ДВС – синдрома.
Лечение аллергического компонента заболевания путём назначения глюкокортикостероидов.
Симптоматическая терапия.
Обязательным условием ведения больного с ЭШ является строгое соблюдение постельного режима больных и тщательное наблюдение за состоянием сердечно-сосудистой системы и выделительной функцией почек.
Большое значение в лечении эндотоксинового шока придается активной антибиотикотерапии. Единственной группой лекарственных средств, достоверно влияющих на прогноз заболевания, являются антибактериальные препараты. Антибактериальную терапию при ЭШ, как правило, назначают эмпирически, не дожидаясь результатов бактериологического исследования. Выбор схемы эмпирической антибактериальной терапии ЭШ определяется: местом возникновения инфекционного процесса (внебольничная, нозокомиальная пневмония и др.); локализацией очага инфекции, тяжестью состояния пациента и его аллергоанамнезом; а также состоянием функции печени и почек. Учёт фармакокинетических и фармакодинамических особенностей назначенной группы антибиотиков должно обеспечивать создание необходимой концентрации препарата в очаге инфекции с минимальными нежелательными реакциями у пациентов с тяжёлым течением заболевания и синдромом полиорганной дисфункции. Выбор антибактериальных препаратов в зависимости от локализации первичного очага:
Лёгкие (внебольничная пневмония): цефатоксим или цефтриаксон + эритромицин (или другой макролид в/в), левофлоксацин;
Лёгкие (госпитальная пневмония): цефалоспорины 3-4 поколения или ципрофлоксацин + амикацин; левофлоксацин;
Лёгкие (госпитальная пневмония в ОРИТ): цефоперазон или цефтазидим иди цефепим или ципрофлоксацин + амикацин; карбопенемы.
Немаловажное значение имеет проведение инфузионной терапии, проводить её необходимо под постоянным контролем за общим состояние, уровнем гемодинамики, диурезом, показателями ЦВД, а также за объективными данными со стороны легких. Начинают инфузию с полиглюкина если уровень АД менее 100 мм рт. ст. Если давление составляет 100-110 мм рт.ст. можно вводить реополиглюкин, который даёт не только гемодинамический и дезинтоксикационный эффект, но и улучшает микроциркуляцию, устраняет стаз в капиллярах, снижает адгезию и агрегацию тромбоцитов, режим дозирования для коллоидов колеблется от 2-4 л. за первые сутки. Если эффект недостаточен, используется плазма, альбумин.
Вазопрессорные средства: дофамин 5-20 мкг/кг/мин. в/в; в отсутствии эффекта добавляют норадреналин 0,5-30 мкг/кг/мин. в/в по возможности уменьшая дозу дофамина дл «почечной» (2-4 мкг/кг/мин.). Необходимость поддерживать показатель центральной венозной сатурации на уровне более 70% требует инотропной терапии добутамином (добутрекс, добутамин солвей, добутамин лахема 250) и больших объёмов инфузии. Добутамин, 5-20 мкг/кг/мин. Действие такой терапии нужно контролировать диурезом.
Для коррекции гемостаза (в том числе и борьба с ДВС — синдромом) рекомендуется гепарин в суточной дозе 20.000 ЕД, который также является ингибитором биологически активных веществ, участвующих в воспалении
Глюкокортикостероиды: доказательства отсутствия эффекта от преднизолона были неоднократно получены в исследованиях начиная с 1984 г. Определенный интерес к ГКС вновь появился когда в многоцентровом французском исследовании было обнаружено снижение летальности у лиц с относительной надпочечниковой недостаточностью. Данные, указывающие на способность ГКС, с одной стороны, улучшать функцию сердечно-сосудистой системы за счёт увеличения синтеза β-адренорецепторов и катехоламинов, с другой – модулировать иммунный ответ, угнетая агрегацию и адгезию лейкоцитов, создают теоретические предпосылки к их использованию при ЭШ. Поэтому в случае относительной надпочечниковой недостаточности ГКС рассматриваются как возможный вариант заместительной терапии
маме для борьбы за правду. С чего начинается, как протекает. И самое главное как надо оказывать помощь.